Казым-мысовский рыбак Леонид Нахрачёв поделился историями о временах, когда Большая Обь ещё была полна белой рыбы

Вся жизнь Леонида Никитича Нахрачёва связана с рекой. Будучи мальчишкой, учился у родителей, а позже и сам стал рыбаком. Никита Акимович и Мария Семёновна Нахрачёвы рыбачили вместе. Работать приходилось много и тяжело – нужно было накормить большую семью. У отца было пятнадцать детей, шестеро от первого брака и девять родились в союзе с Марией Семёновной.

Впрочем, решение стать рыбаком пришло Леониду не сразу – пять лет после армии юноша отвечал за работу радио на линейно-техническом участке Казым-Мыса. Стояла в деревне небольшая деревянная постройка, на высокой жерди – приёмник. В половине шестого утра молодой человек вставал и шёл на работу, и только в половине первого ночи выключал аппаратуру и уходил домой, всё по секундам. Однажды произошел курьёз – ночью приемник поймал «Голос Америки», тут же к Леониду прибежали в ЛТУ партийцы: в советские годы это неслыханная огреха! Оказалось, парень попросту уснул. Позже он ушёл с этой работы: не устроил его и маленький оклад в 80 рублей. Стал рыбаком на Лопхаринском рыбоучастке. Там и проработал 45 лет, до самой пенсии.

Вспоминает мой герой, как жители Казым-Мыса неводили близ деревни. Недалеко было озеро – яма, куда заплывали тонны муксунов, туда закидывали невод, привязывали концы к лошадям, и те ходили вокруг водоема, собирая в сети рыбу. Улов был знатным!

– Здесь, в Казым-Мысе ловил, на Машпане тоже, один год на Лангивожи отправляли нас, чуть ниже Горок, – перечисляет Леонид Никитич рыбные угодья Большой Оби. – Рыбалка – тяжёлый труд. В месяц тонны три – три с половиной сдавал. В 70-е маленькие «казаночки» появились с булями, а за мотором я в Тобольск ездил. «Вихрь-20» – надежный был мотор, как часики работал, девять лет мне прослужил! Много на лодочке этой наловил. Но чуть на бок пошла однажды и утонула вместе с мотором.

Сочетание «Казанки» с мощными «Вихрями» порой приводила к трагедиям – на большой скорости лодка переворачивалась. «Люди уходили под воду, некоторых находили мёртвыми уже…», – вспоминает прошлое рыбак.

Рыбы было много. Одной плавной сетью в 75 метров до трёх осетров вылавливали. «Будто бревна были – большущие! Икру ложками ели!», – восклицает рыбак. Но вскоре задор гаснет: вспоминает он год большого мора.

– Тонн 70-80, наверное, кверху брюхом поплыло – осетры, нельмы, муксуны, – рассказывает Леонид Нахрачёв. В этой беде винит он разработки месторождений. – С берега отойдешь в броднях – валом их. Ногой шевельнешь – как каша разваливается, жара – рыба кипит. Приезжали потом к нам с техникой, вычищали берег.

Не только рыбой жило и живет селенье на мысу. Колхоз «За лучшую жизнь» в деревне в послевоенные годы держал, по рассказу коренного казым-мысовца, около двадцати дойных коров, с полсотни лошадей. В 1979 году пришла, по воспоминаниям Леонида Нахрачёва, самая большая вода. Именно в этот год рыбаков с ближних рыболовецких песков отправили в сторону Горок. Тогда же случился падёж поголовья крупного рогатого скота.

– Падёж страшный был: луга залитые стояли, только в августе более-менее сошла вода, а в октябре уже холод пришел – какой покос? – рассуждает собеседник. – Из Тюмени привозили солому, комбикорм, это и спасло.

Держит и сам Леонид Никитич скот – коровушку, как он сам её ласково называет, и молодого бычка. Милка исправно даёт молоко, а хозяйка, Зинаида Николаевна, делает из него творог, сметану, стряпает шанежки.

Гордится хозяин и двумя лайками – «чистокровные, куноватские!». Дымка и Джесси – верные помощники охотника, всегда принесут уточек, боровую дичь, идут и на лосей. Встречи с медведем в заповедном уголке тоже случались. В разговоре мужчина часто называет его «хозяином».

– Приходят медведи в деревню иногда. С той стороны как-то приплыл хозяин на наш берег. Утро было. Обстановочники его «сопровождали», думаю, собачка что ли у них уплыла, ушки висят, они сзади потихоньку едут. Оказывается, камеру включили и снимают. На берегу тогда лошадей 15-20 паслось, коровы стояли, и медведь выскакивает на берег, между ними мчит, вода только в разные стороны летит, они даже не поняли! Пролетел, моментально на гору поднялся. Вот, где кедр стоит большой за елочкой, он туда лег и лежит, – показывает Леонид Никитич на полянку, совсем близко к его дому. – Пригляделся – язык наполовину наружу, дышит. Начал он потом спускаться, я поближе подошёл, медведь как рванет обратно, на меня! Я хлопать начал в ладоши, отпугивать. Когда хозяин ушёл, «операторы» спрашивают: «Ты что там делал?». Говорю: «Здоровался». «А потом что отошёл?» – «Так отправил его в лес!».

Не боится он зверей лесной глубинки, любит родной край. Жарким июлем ездил на покос, подготовил на зиму корм для коровы и бычка. «На сенокос южнее ездим. Сейчас вольно – где хочешь коси, а раньше участки колхоз выделял», – говорит Леонид Никитич. И хоть давно уже рыбак на пенсии, но дело всей жизни оставить не может: «Братишки еще работают, сдают уловы на плашкоут, а я не сдаю уже, так, для ухи рыбачу».

Элина Витязева.
Фото Татьяны Паршуковой.