В этом году наша страна будет отмечать 75-летие Победы над фашистской Германией. Долгих 1418 дней шёл народ дорогами тяжелейших из войн, чтобы спасти свою Родину от фашистских захватчиков. Сплотившись, он поднялся на защиту своей страны, своей свободы. Одним из многих участников Великой Отечественной войны являлся наш земляк, горковчанин Фёдор Иосифович Смирных. В 2005 году его супруга Нина Ивановна передала тетрадь с воспоминаниями своего мужа о тех нелёгких годах в его жизни. Предлагаем эти записи вниманию читателей «районки»

В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, я закончил Горковскую семилетку. Восьмого класса тогда в школе не было, и мне пришлось идти работать. Сначала был рабочим на плашкоуте в Кушеватском рыбозаводе, а после окончания навигации перешёл в колхоз «Заря». Вместе с двумя парнями, тоже вчерашними школьниками, возил почту в посёлок Азовы и деревню Кушеват.

Летом в 1942 и 1943 годах рыбачил в составе неводного звена из девяти человек стрежевым неводом длиною в 800 метров на песках Лангивож таловый. А зимой с напарником возил сено на шести лошадях. 1 октября 1943 года пошёл учиться в восьмой класс (тогда Горковская школа стала средней).

14 мая 1944 года был призван в армию вместе с ребятами 1926 года рождения.
До сентября службу проходил в городе Бердске Новосибирской области в отдельной снайперской роте, а затем в городе Калуга в снайперском взводе. В октябре в составе маршевых рот был отправлен на второй Прибалтийский фронт, а именно в 7-ую гвардейскую пехотную дивизию, которая удерживала около тридцати немецких дивизий, окружённых и прижатых к Балтийскому морю в Латвии. Главная задача – не допустить прорыва из окружения, вынудить капитулировать или уничтожить их.

Первое своё «боевое крещение» я получил под городом Шауляй, когда на наш эшелон налетели немецкие самолёты. К счастью, брошенные бомбы в эшелон не попали, но железнодорожные пути впереди были разбиты. Но, когда поезд остановился, самолёты его обстреляли. В нашем вагоне было убито два человека, а трое ранено. Пока ремонтировали пути, поезд простоял два дня. Продукты у нас закончились ещё накануне бомбёжки, так что пришлось поголодать двое с лишним суток. В городе Шауляй получили продукты, и эшелон двинулся дальше. Днём ехали спокойно.

Поздно вечером на одной из станций поезд остановился. Мы увидели, как по небу скользят десятки лучей прожекторов и услышали грохот зенитной артиллерии, разрывы снарядов, осколки от которых сыпались на землю. Был налёт немецких самолётов. Разрывы бомб мы не слышали, видимо, зенитная артиллерия вела просто заградительный огонь. В срочном порядке, заправив паровоз водой и углём, эшелон покинул станцию.

Последняя ночь пути была для нас тревожной. Поезд то набирал бешеную скорость, то резко останавливался и шёл назад с большой скоростью. Так продолжалось всю ночь. Видимо, самолёты постоянно преследовали эшелон, и машинист маневрировал, стараясь сбить с толку преследователей. Мы слышали только один разрыв бомбы, где-то в стороне от дороги.

Рано утром поезд остановился в двух километрах от станции города Добель, так как начался обстрел из тяжёлых орудий. До линии фронта было пятнадцать километров, и мы пошли пешком по лежневой дороге, покрытой толстым слоем жидкой грязи. К вечеру добрались до места назначения, где нас распределили по подразделениям. Я попал в 4-ую роту 14-го гвардейского полка.

Полк располагался в сосновом лесу. Жильём для нас служили блиндажи без отопления, постелью были сосновые и еловые ветки. Спали одетыми, одежду сушили у костров. На переднем крае в окопах находились от суток до трёх, в зависимости от погоды, а затем менялись. Из-за открытой местности подхода к окопам не было, еду приносили в тёмное время – рано утром и поздно вечером. Частенько противник делал артиллерийские налёты по нашим позициям, после них были убитые и раненые. Немецкие снайперы постоянно следили за нашим передним краем. Из-за несоблюдения осторожности в первую же неделю погибли от пуль снайперов два солдата из нашей роты. Их смерть послужила для всех нас уроком.

Такая фронтовая жизнь продолжалась до 21 декабря. О том, что мы пойдём в наступление в этот день, мы не знали и поняли только тогда, когда поздно вечером, накануне, на передовую пришёл оставшийся состав роты, который находился в блиндажах на отдыхе. И ещё старшина раньше обычного принёс завтрак и водки по 200 грамм на каждого (обычно давали по 100 грамм и только вечером).

Спустя немного времени командир взвода обошёл весь личный состав и сообщил, что после артподготовки пойдём в наступление, а сигналом будет красная ракета. Наступила получасовая тишина, вся артиллерия молчала. Эту тишину нарушил залп «Катюши», который был сигналом для начала арт-подготовки. Началась такая плотная канонада, что получился сплошной артиллерийский гул, но это нас радовало недолго.

Противник открыл встречный огонь по нашей артиллерии, особенно по переднему краю. Снаряды рвались перед окопами и между ними. Земля тряслась так, что даже мёрзлые стены окопа стали осыпаться. Этот ужас длился минут 20, а нам показался вечностью. Внезапно противник прекратил огонь, и мы облегчённо вздохнули. Наша артподготовка продолжалась более часа.

Вот в воздухе показалась красная ракета, и мы пошли в атаку. Приблизившись к немецким позициям, увидели несколько солдат, убегающих вдоль траншеи, которая круто поворачивала в их сторону. Преодолев проволочные заграждения и траншеи, мы цепью двинулись вперёд. Слева от нас был небольшой островок леса. Когда мы прошли этот островок, то увидели немцев, которые бежали толпой, помогая своим раненым. Наш левый фланг, наступая, вынудил их покинуть траншеи. Вот они и попали под перекрёстный огонь и были все уничтожены, не оказав ни малейшего сопротивления. Нарушенную из-за стрельбы свою цепь мы снова быстро восстановили. Впереди нас, примерно в километре, шла сплошная полоса густого леса. Наши штурмовики, пролетая над нами, постоянно обстреливали лес вместе с артиллерией. Когда мы подошли ближе к лесу, противник внезапно открыл по нам артиллерийский огонь прямой наводкой. Наши ряды стали быстро таять. Послышались стоны и крики раненых, просящих о помощи. Рота несла большие потери. Укрыться было негде, вокруг только чистое поле, покрытое снегом, и мёрзлая земля. Передо мной взорвался тяжёлый снаряд, большим комом мёрзлой земли меня сбило с ног. Я заполз в воронку от снаряда и стал наблюдать, стараясь увидеть своих. Наконец, увидел помощника комвзвода, который лежал в борозде и, махая рукой, манил меня к себе. Я короткими перебежками добрался до него и лёг за ним. Вскоре к нам присоединился командир взвода, который сообщил, что от взвода из 18 человек нас осталось только трое.

Противник прекратил артиллерийский огонь и стал обстреливать из пулемётов и миномётов. Одна из мин взорвалась перед лицом помкомвзвода. От головы у него осталась небольшая часть затылка.

Мне же перебило правую руку выше кисти, у левой руки кость среднего пальца, повредило мягкие ткани плеча. Один осколок попал в чашечку колена левой ноги, но не разбил её, а причинил сильную боль. Я с большим трудом освободился от трупа и пополз по той же борозде, что вела в нашу сторону.

Полз только с помощью ног. Руки волочились по земле. Положение моё ухудшилось, когда, отяжелев от крови, рукавицы спали с рук. Кисти задевали шершавый снег, причиняя рукам сильную боль. Через какое-то время боль стала затихать, а вскоре и совсем прекратилась. Я понял, что обморозил руки. Мне ничего не оставалось делать, как встать и бежать к островку леса, который был уже недалеко. Противник тем временем прекратил миномётный огонь и стал обстреливать поле из пулемётов, а это для меня было опасно. Но я решился бежать и благополучно добрался до леса. Скорее всего, я не бежал, а шёл быстрым шагом, так как раненая нога не позволяла мне это делать.

В этом лесу я встретил санитара из своей роты. В первую очередь он взялся оттирать мои руки, а затем, обрезав полы шинели, обмотал ими кисти. Санитар помог мне преодолеть немецкие траншеи и объяснил путь до санроты, где мне сделали капитальную перевязку, наложили лангеты и отправили в медсанбат. Там мне сделали операцию.

В санроте я встретил командира взвода. Во время боя он был ранен в челюсть и не мог говорить.

А дальше – госпиталь под Казанью, где мне сделали ещё одну операцию. Выписали из госпиталя 30 мая 1945 года.

Пересыльным пунктом города Казани я был отправлен для прохождения дальнейшей службы в отдельный учебный полк связи ВВС, который базировался в г. Ульяновск. Затем переехал в г. Вольск, оттуда в г. Саратов, где и прошла моя основная служба в течение 5 лет. Обучали мы допризывников, прибывающих из военкоматов, 6-8 месяцев, а затем отправляли их по разным аэродромам страны.

Последние два года я был старшиной роты. На полковом смотре строя и песни моя рота заняла первое место, за что командующий дал мне десять дней отпуска.

Срок моей службы составил почти 7 лет. Домой я приехал 2 апреля 1951 года.

Воспоминания листала Татьяна Созонова.
Фото предоставлено автором.