По мнению заместителя заведующего лабораторией рыбохозяйственной экологии Тюменского филиала ВНИРО Павла Кочеткова, «сегодня нельмы почти нет, следующими на очереди будут чир и пыжьян»

В рамках Года экологии Правительством ЯНАО были выделены средства для проведения исследований ихтиофауны на территории округа. Разведку запасов рыб проводили научные сотрудники Тюменского филиала ВНИРО (Всероссийский институт рыбного хозяйства и океанографии). О текущей ситуации исследования водных биоресурсов нам рассказал Павел Кочетков.

Основная задача ихтиологов состояла в изучении запасов сиговых рыб в Приуральском, Шурышкарском и Тазовском районах. Попутно провести анализ представительства других семейств рыб. По словам исследователей, сиговые рыбы в округе – это мировое достояние, так как такого количества рыбы сиговых пород нет ни в одном регионе России и даже ни в одной стране. На соседний округ приходятся куда меньшие объемы запасов водных биоресурсов, как и на Томскую область.

Но основной объем всего семейства находится в Обской губе, где рыба зимует. После чего поднимается по Оби, заходит в сора и протоки на откорм, затем идет в районы нерестилищ. А ко времени замора вновь уходит в Обскую губу.

Ихтиологи уже успели побывать в Шурышкарском и Войкарском сорах, провели оценку состояния придонной рыбы пыжьяна и щекура на Оби. Исследование проводили при помощи уникального оборудования отечественной разработки, аналогов которому в мире почти нет. При помощи прибора-излучателя, который устанавливается впереди лодки, фиксируется след рыб и выдается на экран компьютера. Измеряется размер и вес, количество рыбы на определенную площадь. При помощи специальной программы в будущем можно определить семейство. Кроме вертикального тракта, есть и горизонтальный прибор, позволяющий сканировать мертвую поверхностную зону.

– Мы работали в здешних сорах до 80-х годов на стационарных пунктах. Работали в Ханты-Питлярском сору, – рассказывает Павел Александрович. – Постоянные группы исследователей приезжали и наблюдали за показателями кормовой базы ихтиофауны. Все комплексные исследования прекратились в 1988 году. Я был тогда здесь, мне есть с чем сравнивать, и для себя определенные открытия уже сделал. Тогда не хватало таких технических возможностей для исследования. Есть громадные водоемы, взять, к примеру, Шурышкарский, Войкарский сора, а ведь есть и масса мелких водоемов. Вот сейчас проехались по луговым сорам, оказалось удивительное богатство запасов. Произошла корректировка по старым исследованиям. Обычно пыжьян не любитель мелких соров, но сейчас полно пыжьяна в траве сидит, также ряпушка и чир, не говоря уже про язя и щуку. Конечно, предстоит еще очень много обработать данных, будем вносить поправки в соответствии с новыми.

Согласно прежним исследованиям, в Правила рыболовства были внесены соответствующие статьи с предложением оставить Шурышкарский сор как заповедник, чтобы дать возможность пеляди нагуляться, созреть и пойти на нерест в сора низовьев Сыни. По промежуточным данным действующей оценки состояния водных биоресурсов пелядь (сырок) по объемам запасов стоит на пятом-шестом месте. Происходит смена популяций. Это подтверждают спутниковые наблюдения, произошло повышение температуры в водоемах Нижне-Обского бассейна и даже в Обской губе. За последние 20 лет на 4 градуса, а это очень большой показатель.

Учитывая, что сиговые популяции рыб холодолюбивые, процесс перегрева водных объектов не мог не отразиться на ситуации в целом. Вследствие этого произошла частичная замена другой ихтиофауной, стало больше язя, щуки, плотвы, которых никогда раньше не было в таком количестве. Но даже ситуация с популяцией щуки варьируется год от года – в зависимости от природных условий и температуры может быть массовый ход или неурожайность. В 2016 году отмечалось высокое повышение температуры, в результате перегрева реки Щучья произошла массовая гибель ряпушки, преимущественно той, что была ослаблена и заражена паразитами.

По словам исследователей, на разных участках Тазовской, Гыданской и Обской губ есть точки наблюдения, куда они ежегодно приезжают для анализа изменения состояния ихтиофауны. Основное внимание приковано к акватории Обской губы, где сосредоточены основные запасы молоди сиговых.

А вот ситуация с муксуном и нельмой очень тяжелая, что особо отметил исследователь-ихтиолог.

– Как уже давно отмечено, браконьерство – это явление всех времен и народов. Оно есть везде, во всех странах, – говорит Павел Кочетков. В Советском Союзе ловили муксуна, но при этом его популяция не исчезала по причине того, что тогда не было рынка сбыта, только в рыбозаводы, да что-то ловили для себя. А когда с начала 90-х рынок стал развиваться, сначала появился спрос на осетра. Люди знали, где он концентрируется, появились транспортные маршруты, подключалась авиация – до 300 рейсов самолетов и вертолетов в сезон вывозили осетра с Обской губы. Убили осетра, перешли на муксуна и нельму, облавливая в промышленных масштабах.

– Во-первых, рыба концентрируются в достаточно узком районе губы, а там, на месте, формировались целые рыболовецкие бригады на массовый вылов. Во-вторых, муксун больше нигде не нерестится кроме Томской области, ему нужно туда пройти 3000 километров, через все прибрежные города и поселки, где его на пути подъема «бьют». Рыбоохрану давно развалили, возьмем, к примеру, реку Таз протяженностью 1500 км – ни одного инспектора, делай что хочу. У вас то же самое, кругом сети, лодки на плаву, везде холодильники стоят, лодки подплывают, рыбу сдают, загружают.

– Когда говорят, что нефтяники убили муксуна, есть достаточно весомый контраргумент – почему тогда не убили другую рыбу? – продолжает исследователь. – Почему конкретно муксун? Вместе с муксуном в губе живут налим, сырок, щекур, полно ерша, однако ничто не пропало, только муксун, его просто выловили, работая прицельно. Он долго созревает – восемь лет нужно, а в расцвете, в 10 лет, идет на нерест. Причем, во всей популяции количество производителей небольшое, ну так устроено в природе. По пути миграции до нерестилищ надо преодолеть территории ХМАО, Томскую область и на всем пути его «бьют и бьют». Да и у вас ловят, вот встречали мужиков, они говорят: «Мы все равно его ловим, по две-три рыбки, нам и хватит». Завод Собский работает, но очень мало выпускает мальков: надо 1,5 миллиарда, а его выпускают всего несколько миллионов. Понимаете, насколько тяжелая ситуация? Были попытки завезти муксуна и акклиматизировать его в Северной Сосьве. Но нужны были большие масштабы, оставили это дело с приходом 90-х. С нельмой ситуация получше, она хитрее оказалась – у нее несколько нерестилищ. Она тоже до Верхней Оби поднимается, но на нерест заходит в Иртыш, в его притоки, в Тобол, и идет до Казахстана.

Научный сотрудник рассказал также об интересном факте, как в советское время в научной лаборатории промышленного рыболовства разработали специальный рыбозаградитель, который установили в Ханты-Мансийском округе. Мощная электрическая полуторакилометровая система с электродами задерживала рыбу, а когда она скапливалась, ее вылавливали. Звучали научные мнения сконцентрировать производство в регионе на одном участке и сократить число рыбаков, чтобы повысить производительность. Однако подобный проект не получил массового развития.

По мнению научного сотрудника, необходим контроль процесса, чтобы не было черного рынка сбыта, браконьерства, направленного конкретно на исчезающие виды рыб. Госрыбцентр выступает как рекомендательный орган, может лишь предложить меру регулирования или выстроить систему промысла.

– Мы знаем, что до сих пор ловят осетра, знаем, где ловят, знаем, кто ловит, но, к сожалению, никто не реагирует на наши сигналы. А в такой ситуации ничего не сдвинется, – поясняет Павел Кочетков. – Яркий пример был на Байкале, славный байкальский омуль, хотя мы знаем, что наш карский гораздо лучше по качеству. Наши коллеги обратили внимание, что популяция омуля резко стала падать. А там велось большое по объемам браконьерство. В общем, ситуация дошла до верхов. Сразу поступила задача навести порядок на Байкале, подключили все силовые структуры, «накрыли» всех – чистили гаражи, подвалы. Кого-то осудили, кого-то штрафовали. Выделили только небольшую квоту для местного населения. И сейчас запас омуля начинает восстанавливаться. Ситуация с муксуном тяжелая, нельмы почти нет, следующим на очереди будут чир и пыжьян.

В целях исследования научной экспедиции предстоит еще побывать на реке Сыня, в пойме между Большой и Малой Обью и в Куноватских сорах, чтобы детально изучить насколько изменился видовой состав рыб, сравнить со старыми данными. Попутно ученые берут пробы воды для химического анализа на предмет загрязнения. По данным прошлых исследований акватории Обской губы природа еще справляется с экологической обстановкой. Вода попадает в реку и губу, в частности, с промышленных предприятий юга Урала и Сибири. Между тем, проходя через большую обскую артерию, использует свои репарационные свойства самоочищения за счет таких фильтров, как притоки и сора, очищается. Во время исследований Обской губы в районе Нового Порта было отмечено большое присутствие реликтовых организмов – бокоплавов, которые могут существовать только в чистой воде. Однако в отдельных местах были обнаружены загрязненные участки.

– Природа способна сама себя восстановить, однако нужно время. Заморные явления тоже процессы естественные, с этим уже ничего не сделать. Обь с губой – это 3000 км заморных вод, рыба жмется в ямы. На ваших водоемах есть знаменитая Войкарская яма. Многие раньше предлагали пройтись ледоколом по Обской губе, но это все утопически выглядит. Природа сама себя может восстановить. И в растительном мире такие же примеры есть: когда старый лес умирает, либо сгорает от природного пожара, но потом обновляется, – в заключение встречи резюмировал исследователь.

Вениамин Горяев.
Фото автора.