|
у войны не детское лицо “Ты только жди…”
Отечественной войны Филиппа Андреевича Попова Филипп Андреевич Попов в годы работы в колхозе, Мой отец Филипп Андреевич Попов прошёл гражданскую войну, был в плену у белогвардейцев, лежал в тюремной больнице, затем участвовал в войне с японцами. Но, несмотря на нелёгкую судьбу, он оставался весёлым, душевным, заботливым человеком. Всегда, грустно ему было или весело, при гостях или без гостей, он брал в руки гармошку и начинались песни да пляски. Ставил нас, детей, перед собой и просил песни петь, плясать или стихи рассказывать. Папа сам шил нам из старых сапог ботиночки, туфли и сапожки… Навсегда мне запомнился эпизод расставания с отцом. Стояла тёмная осенняя ночь 1943 года… Мама рассказывала, что прогудел пароходный гудок, и все взрослые – родственники, соседи, знакомые -побежали на пристань встречать своих мужчин из Салехарда. Все думали, что тех не отпустят домой попрощаться. Но их отпустили поклониться родному дому, увидеть родных (может, в последний раз). Дети все спали. Я проснулась, помню, от воплей и причитаний. Слышала, как отец сказал женщинам: “Перестаньте плакать – напугаете детей. Мы идём защищать Родину”. Все немного утихли, но продолжали плакать. Потом отец тихонько подошел ко мне, наклонился, хотел поцеловать, но увидев, что я уже не сплю, взял на руки. Его обритая голова и руки, родные и сильные, прижимавшие меня крепко к своей груди, встревожили меня. Я впилась глазами и провела ручонками по его лысой голове, жалея о том, что нет его кудряшек, которые я так любила накручивать на пальцы, а потом с какой-то робостью спросила: “А почему у тебя нет волос на голове?”. А он ответил: “Они ещё вырастут, дочка!”. Слышны были заунывные гудки парохода, призывавшие к отъезду. Отец меня положил на кровать со словами: “Ты, Дунеч-ка, спи, а я скоро приеду. Ты только жди!”. Целовал моё лицо, а скупая мужская слеза капнула мне на губы. Он отошёл, а я, ничего не понимая, слизала его соленую слезу с губ. Я лежала за занавеской на кровати и не видела, как он прощался с другими, потом услышала стоны, крик: “На кого ты нас всех оставляешь?!”… Дверь захлопнулась, и настала гробовая тишина. В эту секунду как будто что-то оторвалось от груди. Сколько детей не дождалось своих отцов? Сколько жён осталось поднимать детей в одиночку? Утром проснулась, сразу первым моим вопросом было: “Папа ещё не вернулся?”. И так каждый день. Потом стала приходить из школы и задавать тот же самый вопрос, пока однажды, придя из школы, не услышала плач матери, которая стояла вся в слезах с какой-то бумажкой в руке. Я, не помня себя, схватила эту бумажку, залитую слезами матери. Этот казенный злой клочок “сжёг” мне ладони. Я не видела, что там написано, глаза затмили слёзы, я сердцем чувствовала, что там написано. Больше не стала тревожить душу вдовы вопросами, а сама продолжала ждать, как и все. Не забыть нам никогда этого коротенького счастливого детства, да и как можно забыть кровного родного человека, от которого ничего, кроме ласки, любви, добра, внимания, мы не знали. Евдокия Филипповна Дадаева, Фото из личного альбома автора. 2 мая 2015 года № 18
 © “Северная панорама”. При использовании материалов ссылка на “Северную панораму” обязательна. |
Посвящается памяти моего отца – участника Великой
Я съёжилась в комок, зажмурила крепко глаза, прижала сжатые кулачки к подбородку и уснула с мыслями, что если я буду крепко спать, то папа быстрее приедет.