«Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память – наша совесть,
Она, как сила, нам нужна».
Поэт-блокадник Юрий Воронов

Дитц, Гис, Гок, Майзингер, Май, Келлер, Мейерс, Штрек, Кауфман, Шпрайер, Шорц, Штаймец… Фамилии горковчан, которые сегодня никого не удивляют. Фамилии добрых соседей, друзей, одноклассников. Обычные горковские фамилии… Но за каждой из них своя история, прочно вплетённая в общую историю нашего посёлка, связавшая его жителей общей судьбой. Судьбой наполненной каторжным трудом в самом ее начале, бесправным положением, чередой лишений и унижений, непониманием своей вины перед народом и государством. И в дальнейшем – большой благодарностью за обретение новой Родины, её трудовой славой и общей гордостью за наши Горки.

«Волжская волна» – так в истории сталинских репрессий называют депортацию немцев Поволжья в 1941 году. Широко хлынула эта волна, выбросив в Сибирь, в Казахстан, в республики Средней Азии около 1 миллиона советских немцев.

Докатилась эта волна и до Горок. 30 сентября 1942 года на берег Оби высадили депортированных на Крайний Север жителей Республики Немцев Поволжья. К сожалению, в настоящее время эти исторические события мало кому известны. Почему и зачем? Какой ценой было заплачено за это переселение? – мы так мало говорим об этом, а старшее поколение теперь не ответит на наши вопросы, уже не осталось живых свидетелей. Только обрывки воспоминаний, короткие, похожие друг на друга истории, наполненные страхом и ужасом от пережитых испытаний. Но ведь так оно и было. Они, эти истории, и есть правда жизни.

На основании указа Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» от 28 августа 1941 года без объяснения причин целый народ оказался виновен в катастрофичном поражении советских войск в начале войны да ещё и обвинён в шпионаже и подготовке диверсий против Красной Армии. Хотя в послевоенных исторических исследованиях данная информация не нашла полного подтверждения. А тогда, в 1941 году население целой республики было зачислено в потенциальные изменники и предатели и в короткий срок насильственно вывезено из родных краёв. О депортации людям сообщили заранее, дав возможность собрать необходимое в дорогу. Также было обещано, что после войны государство выплатит компенсацию за жилье и хозяйство, даже выдавали какие-то квитанции.

«Взяли тёплые вещи, продукты, посуду, но мама потом часть посуды выложила, вместо нее взяла мешок муки. Так и доехали с этим мешком, не умерли с голоду….»

«Помню, что собаки страшно выли по своим хозяевам, а мы сильно плакали, уходя из дома»

«Был конец августа, самое время сбора урожая. Сады ломились от яблок и груш, был большой урожай помидор – всё бросили, всё оставили…»

Много обещали власти, но делали по-другому. Людей битком набили в товарные вагоны и повезли на восток. Никому ничего не говорили – излюбленный приём держать народ в неведении, отравить душу страхом перед неизвестностью, сломить, унизить, растоптать – ведь такими легче управлять. Судьбы немецких спецпереселенцев складывались по-разному. Кто-то попал в трудармию и трудился на заводах, шахтах, лесоповале, стройках, в основном, это были мужчины и молодёжь, начиная с 16 лет. Кто-то попал в деревни и работал в колхозах. Большинство горковских немецких спецпереселенцев были вывезены в Омскую область. Жили в каком-то селе, кто как смог устроиться, работали в колхозе, мёрзли и голодали, теряли близких. Регионы переселения оказались не готовы принять такое количество народа, обеспечить хотя бы элементарные бытовые условия и крышу над головой, продуктовое снабжение и работу. Летом 1942 года людей снова собрали и погрузили на пароход, идущий на Север. Так немцы оказались в Горках. Уже здесь людям объяснили их новые права в статусе спецпереселенцев. А точнее, лишение каких бы то ни было гражданских прав, жизнь под надзором, без права переезда, жёсткие требования к труду и дисциплине.

Как вспоминают старожилы, тогда в Горках говорили, что немец скорее забудет день своего рождения, чем время, когда надо утром и вечером отмечаться в комендатуре. И не мудрено. По законам того времени за неявку на отметку можно было получить 20 лет лагерей, это приравнивалось к побегу и предательству, а снисхождения ждать было неоткуда, в таких условиях тогда жили все горковчане.

Людей разместили в недостроенных бараках на самой высокой горе посёлка, тогда ещё необжитой. Но места всем не хватило и в последние тёплые дни многие успели соорудить себе землянки, в которых и встретили первую северную зиму. Немецких спецпереселенцев отдали в распоряжение рыбозавода. Умелые, трудолюбивые, дисциплинированные – они быстро освоили премудрости рыбного промысла, рыбообработки, сетепосадочного и кирпичного производства и ещё много других специальностей, необходимых на рыбозаводе. Лиха пришлось хватить полной мерой – и холод, и голод, и беспросветный труд, жёсткая дисциплина и череда унижений за свою национальность. Как никогда жестоко применяли к немцам «меры воспитательного воздействия» – за малейшее несоблюдение требований режима урезали продуктовый паёк, а то и вовсе его лишали. В таких условиях речь шла просто о выживании. Есть факты, что горковчане очень настороженно отнеслись к новым соседям. И это понятно – в стране шла страшная война, да и пропаганда делала своё дело. Но людей не обманешь – видели ведь, что новые соседи такие же горемыки, такие же без вины виноватые, как и все здесь, видели, что умеют трудиться, не жалея себя, видели то же бесправие, что и сами испытали. ГУЛАГ был общим, а в таких условиях и делить нечего. Поэтому вскоре зажили дружными соседями, помогая друг другу кто чем мог – добрым словом, сочувствием и просто ободряющим взглядом.

Очень трудно пришлось детям и подросткам. Обучение у себя в республике проходило на немецком языке, многие плохо знали и плохо понимали русский язык, и с этим возникли проблемы в школе. Если младшие школьники смогли быстрее адаптироваться к новым условиям обучения, то подростки в большинстве своём были вынуждены бросить школу и идти на работу в рыбозавод. Так для многих из них в 13-15 лет закончилось детство и мечта получить профессию. Зато они прославили Горки славными трудовыми делами, своим мастерством и умением. Вот так на суровом севере обрели новую Родину, пустили корни и продолжили свой род поволжские немцы, став в 1942 году новыми горковчанами, такими же искренними патриотами Горок, любящими этот посёлок, эту реку, эту землю на которой так много было сделано.

А история продолжалась. 3 декабря 1955 года Президиум Верховного совета СССР издал указ «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпереселении». Люди снимались с учёта и освобождались из-под административного надзора МВД, однако компенсаций за конфискованное при выселении имущество не предусматривалось. Так же не был снят запрет возвращаться в прежние места жительства. Вопрос о воссоздании Республики Немцев Поволжья не рассматривался. К тому времени территория республики была поделена между Саратовской и Сталинградской областями.

29 августа 1964 года очередным постановлением правительства обвинения поволжских немцев в «активной помощи и пособничестве немецко-фашистским захватчикам» признавались огульными и безосновательными. И только 3 ноября 1972 года Президиум Верховного Совета СССР постановил снять ограничения в выборе места жительства в отношении немцев, отныне они уравнивались в правах с остальными гражданами СССР и могли жить на всей территории страны. Такие вот ухмылки истории в отношении целого народа.

Большая часть немецких спецпереселенцев осталась в Горках, считая этот посёлок своей второй Родиной. Да и ехать особо было некуда, на родных землях давно обосновались чужие люди. А здесь, в Горках, сложился свой уклад жизни, свой круг общения, здесь родились и выросли дети – здесь был Дом. Да и потом, в лихие девяностые, когда соотечественники выезжали на историческую родину в Германию, мало кто из горковских соблазнился перспективами новой жизни, отдав предпочтение той земле, которая однажды приютила, спасла и согрела.

Конечно, очень хочется написать о тех людях, обо всех поимённо, и историй этих собрано немало, но невозможно это сделать в рамках одной газетной статьи. Каждая личная трагедия остаётся неотделимой от общей трагической судьбы целого народа. Судьбы, которая долгие годы была связана с тяжкими испытаниями только из-за принадлежности к немецкой национальности.

Давайте в День памяти и скорби мы вспомним всех тех советских немцев, кому довелось испытать все тяготы того времени. Давайте вспомним о людях и о целом поколении исковерканных судеб. Наш долг, долг живущих – хранить память о прошлом и сделать всё возможное, чтобы страшные страницы истории не только не забылись, но и не повторились.

Наталья Русских.
Фото предоставлено автором.

Уважаемые ямальцы!

30 октября – День памяти жертв политических репрессий. На Ямале и сегодня живут потомки людей, чья жизнь навсегда изменилась в суровую эпоху. Мы чтим их память и делаем всё, чтобы подобное не повторилось.

Важно помнить уроки прошлого, каждую их горькую страницу. Это наш нравственный долг!

Сохраняя связь времен и событий, мы прокладываем для будущих поколений честный путь, основанный на уважении к человеку, сохранении правильных ценностей, традиций, великой культуры и истории России.

Желаю всем землякам крепкого здоровья, благополучия и добра!

Губернатор Ямало-Ненецкого автономного округа Д.А. Артюхов.