Братья Виктор и Дмитрий Тырлины, как и их прадеды, по сей день ведут рыбный и охотничий промысел близ родного Хашгорта
В бурных водах
Плавно погружается сеть в воду, волны Большой Оби перехлестывают шнур с поплавками. Раскачивается лодка, но рыбак твёрдо стоит на ногах, продолжает тянуть сеть. Три провяза по 75 метров – общая длина сети больше двухсот метров. Обычно рыбаки работают в паре, один ставит сеть, второй гребет вёслами. Но Дмитрий Гаврилович Тырлин, потомственный рыбак, справляется сам: «Я один выхожу на рыбалку, мой помощник – мотор!», – говорит он. Бросает балберу – деревянный поплавок, и сеть отпущена в свободное плавание. По течению она спускается, собирает будущий улов. Каким он будет?
– По-разному бывает, может, ящик, а может, и два, – отвечает Дмитрий Гаврилович. Бурные воды раскачивают лодку, бьются о борт, бурчит на малых оборотах мотор, заглушая голос рыбака.
В этом году в июле основной лов – соровой: вода высокая, рыба не спешит выходить в реку. Каждый день по два раза рыбаки проверяют сети, что поставили тут же, рядом с деревней. Если не проверить вовремя, рыба на жаре умрет, такую есть нельзя. Но к августу уровень воды стал падать, «обское серебро» потекло из соровых «карманов» в Обь. Рыбаки переходят на лов плавными сетями.
Дмитрий Тырлин засекает время: за час двадцать сеть спустится к деревне, нужно будет ее собирать. Поддав газку, распуги- вая и, возможно, загоняя в сеть рыбёшек, едем к берегу. За разговорами о жизни в Хашгорте рыбак постоянно посматривает на часы – не пришло ли время собирать сеть?
В этом году квот на белую рыбу в хашгортском пункте нет, сдают щуку и язя. Плашкоут стоит прямо напротив деревни, приёмщиком там работает Алексей Павлович Салтыков. Песок рыбаки чистят сами – поднимают со дна камни, коряги, чтобы не путали сети.
– Ну что, поехали проверять! – заводит мотор рыбак.
Быстро, наметанным глазом находит плывущую балберу, подъезжает к ней, закидывает в лодку, следом за ней бодро вытягивает провяз, попутно ловко выпутывая толстые рыбьи тушки. Трепещут, бьют хвостами жирные язи, щуки. Есть улов!
Святые места
– Примерно в полутора километрах есть здесь святое место, наше родовое, там раньше обряды проводили, праздники, – рассказывает Виктор Гаврилович, староста Хашгорта, рыбак, охотник, дизелист и по совместительству пожарный добровольной дружины. Он, как и Дмитрий Гаврилович, потомок древнего рода Тырлиных. – Когда рождался в семье мальчик, делали луки, когда девочка – завязывали платки. Проходила там и своего рода инициация – юноши поднимали камень и переносили на определенное место. Старики рассказывали, что туда камушек принесли в рукавице, с годами он рос и сейчас весит 30-40 килограммов. – Отмечает носитель культурного наследия, что и сам поднимал этот камень. Традиции потомки свято чтут, с уважением подносят дары духам. Виктор Гаврилович твердо знает: – Наши корни здесь, с самого основания деревни. Ещё наши прапрадеды тут жили. Отец рассказывал.
Братья Тырлины знают ветви родословной до прадеда Матвея. Еще стоят летние избушки, которые он строил. У него было трое сыновей – Яков, Семен и Афанасий. Сын Семена Матвеевича Гаврил Тырлин прожил долгую трудовую жизнь, был звеньевым на хашгортском рыбоучастке. Старожил многое бы мог рассказать о днях минувших, но несколько лет назад его не стало. Его наследие – дети и внуки. С Анастасией Семёновной (в девичестве Яркиной) они вырастили десятерых детей.
– Три сестры и семь братьев нас было, – не без боли Виктор Гаврилович говорит и о тех, кого уже нет на этом свете. – Наш старший брат Толя, потом помладше Коля был, утонул, потом я по старшинству иду, Димка, Гришка был, не стало его, Владислав – в Чечне служил, младшего Ромки тоже не стало. Старшая сестра Лида живет в Мужах, Галя в Омске, Надя здесь.
«Ростки» семейного древа продолжают расти. У самого Виктора Гавриловича с супругой Марией Александровной три взрослые дочери, растёт внук. Говоря о внуке, потомственный рыбак выражает надежду – может, и он когда-нибудь станет рыбаком, но тут же осекается – вряд ли.
Кормилица
Хашгорт – рыбацкая деревня. Поколениями Тырлины рыбачат в хашгортском сору, берегом Большой Оби. Летом ставными и плавными сетями, зимой на первый план выходит подлёдный лов. В прежние времена хорошо развит был промысел пушнины. В соцсоревнованиях советского периода представители рода Тырлиных – передовики! – всегда были в первых строчках по выполнению плана заготовок, многочисленных пятилеток. Производственные показатели держит на высоте и нынешнее поколение. Из года в год тоннами вылавливают рыбу братья Виктор и Дмитрий Тырлины, на двоих стаж их работы в ООО СХП «Горковское» превышает шестьдесят лет.
– С детства, можно сказать, рыбалкой зарабатываю, как в школе отучился, – говорит Виктор Гаврилович. – Восемь классов закончил в 1983 году, сразу на работу устроился, а в 1985 году призвали в армию, прошёл Афган. Домой вернулся, снова за работу. Белой рыбы много было в те годы, осетры, муксуны. Спины «рвали» на сетях!
Большим уловам – большой праздник. В Хашгорте День рыбака отмечают с особым удовольствием. Промысловик вспоминает о былых временах: «Столы щедро накрывали, а после праздничного ужина все на «брандвахту» бежали – музыка, танцы, когда и кино показывали». Бывали в их краях киномеханики не часто, поэтому хашгортцы за одним фильмом просили показать ещё и ещё.
В новом тысячелетии особо ценные породы рыб в Оби практически исчезли. Некогда переполнявший реку сибирский осётр приобрёл природоохранный статус исчезающего вида и попал в Красную книгу России. Вылов его, конечно, запрещён. В 2014 года в округе запретили промысел муксуна, с 2015 года – нельмы, с 2018 года введены ограничения на вылов щёкура. Единственные представители белой рыбы в Шурышкарском районе, разрешённой к вылову по квотам, это пыжьян и сырок. Рыбаки обеспокоены – не исчезла бы и они. В этом году и вовсе квоты в Хашгорте есть только на чёрную рыбу. Но и на «безрыбье» есть чему порадоваться рыбакам сельхозпредприятия: пошел щурогай, а значит, зимней рыбалке быть.
Охотно делятся Виктор и Дмитрий Тырлины секретами успешной рыбалки. Так, на язя нужна сеть с ячеёй 55-60 мм, но может в ней запутаться и окунь, которого Дмитрий Гаврилович невзначай называет в беседе «врагом номер один» для рыбака: колючки и шипы пресноводного могут сильно ранить руки, болезненные порезы заживают долго. Ячея побольше, 65 мм, пропустит небольшого окуня и поймает крупного язя, но таких экземпляров мало, 2-3 штуки на провяз. Водится в сору и реке щука – еще одна промысловая порода.
«Вся жизнь на свежем воздухе!»
После бушевавших не так давно близ Хашгорта пожаров, леса стоят кругом с бурыми пятнами. Огонь выжег там жизнь. Но много и плодородных участков. Морошка нынче почти и не уродилась, рассказывает Виктор Гаврилович. Черники, голубики и кедровых шишек, размышляет он, тоже будет мало – ранний приход тепла дал им роста, но потом ударил холод, и все замерло. Но растут грибы, зреет смородина, красная и чёрная, подоспеет брусника. Нынче лето сытое для хозяина тайги, медведь не заходит в деревню – на краешке только потоптался, у самой электростанции видели его следы. Часто можно наблюдать, как близ Хашгорта лоси переплывают на ту сторону Большой Оби, а зимой обратно: маршрут у них тут проходит.
Охота – традиционный для местных промысел. Угодья свои Тырлины знают наизусть, каждый год берут лицензии на добычу лося, глухаря и других. Через сор идет Хашгорт-Юган за сотню километров, там избушки стоят.
– В основном охотимся на соболя – на него спрос большой, – говорит Дмитрий Гаврилович. – И собаки у нас чисто соболятники. Могут зверя загнать на дерево, а могут и в нору, тогда выкуриваем. Светлый чаще встречается, но можно и тёмного соболя найти.
Словно зная о чем мы ведём речь, и чуя вкус скорой охоты на лося и медведя, молодой пёс по кличке Борзый (или, как его ласково называют в случае удачной облавы, Боря) начинает нетерпеливо крутиться у ног охотников – когда же, когда же в путь? Видны на соболятнике и последствия трудных схваток – нет части уха, вырван клык. Виктор Гаврилович тепло вспоминает о «боевом крещении» верного помощника:
– Щенком даже стойкость демонстрировал. Как-то осенью, по первому заморозку, слышу за станцией лай. Прихожу – все собаки ушли уже, а маленький Борзый все лает. Смотрю на дерево, а оттуда глаза на меня смотрят! Оказывается, росомаху загнал на дерево! Хорошо пригляделся – сидит там, съежилась. Куноватской породы наши соболятники, там раньше все собаки хорошие были.
Случается, и жизнь спасают.
– Ездили как-то на черного соболя, – продолжает охотник, – нашел следы и слышу – лают собаки. Думаю, наверное, загнали зверя, еду к ним. Беру топор, винтовку, подхожу, а лают в землю. И нора не соболиная. Вдруг морда на меня оттуда как ухнет! Медведь! От неожиданности я назад, как стоял, упал. Собаки надрываются, загнали его обратно, я соскочил с места и бежать оттуда, хорошо снегоход рядом был. Так и продолжали лаять, удерживали, пока не отозвал обратно. А чуть подальше нашли тот след соболя, что я у берлоги заметил, мимо прошел зверек. В этот раз я уже с осторожностью на лай шел, но обошлось – на верхушку дерева лаяли.
Богатство и величие природы в первозданном её виде, обнимающей маленькую деревню, ценят коренные жители. Поэтому не стремятся в пыльные города или даже в крупные, по сравнению с Хашгортом, села. «Мы всю жизнь на свежем воздухе!», – подтверждает Дмитрий Тырлин.
Здесь добывают дичь и рыбу, есть вода и электричество, тёплые уютные дома, а главное, здесь живут люди, которые искренне любят свою малую Родину.
Элина Витязева.
Фото Татьяны Паршуковой.
